Польша, Словакия, Австрия — за первые десять дней января я побывал в большем количестве стран, чем за всю жизнь до этого. Грех было не посвятить моей первой вылазке в Европу отдельный пост.
Начать стоит с необязательной, а потому искренней рекламы. Мои друзья из I Like Trip уже несколько лет организовывают студенческие путешествия в самые разные города и страны. Не беря в расчет поездку на выходные в Казань, я только сейчас впервые отправился с ребятами в полноценный выезд. Сами понимаете, почему я не ездил раньше — во-первых, денег нет, а во-вторых, никогда и не было (даже вот шутки воровать приходится).
Первого января вместе с огромной группой из почти пятидесяти студентов и выпускников ВШЭ, МФТИ и других вузов я махнул в Словакию. И остался очень доволен, потому что, кроме самой весьма бюджетной поездки, удалось еще и окунуться в атмосферу детского-взрослого лагеря с открытыми и доброжелательными людьми и большим количеством внутренних угаров. Happy Slovakia Trip определенно удался.
Спасибо, ребят, и вправду было очень круто)
***
Мы ездили в Татры — это наивысшая часть Карпатской гряды, что в восточной Словакии: поездом до Варшавы, электричкой до Кракова, автобусом до отеля. Обратно, соответственно, автобусом до приграничного с Беларусью Тересполя, электричкой до Бреста, поездом до Москвы — полагаю, это один из наиболее бюджетных (и веселых) вариантов маршрута.
На сноуборде я катался второй раз в жизни и за неделю в Словакии прокачался до уровня «уверенный мешок». Сам борд, ботинки и шлем можно взять в прокате, за штанишки, скрепя сердце, я отдал сто евро — зато потом радовался покупке, вернувшись в московскую морозную зиму.
Покупать еще и куртку задушила жаба, поэтому я был единственным человеком на склоне, гонявшим в старом «Адидасе». Были в этом обстоятельстве и стратегические плюсы: улети я вдруг со склона, ребята легко бы меня нашли. Хотя я был предельно аккуратен, только один раз проверив на прочность шлем, когда неожиданно для окружающих и для самого себя сделал сальто вперед с упором на голову.
В общем, мне тяжело оценить, насколько там круто кататься относительно других курортов — лично мне все было в кайф. За что я готов поручиться, так это за красоту словацкой природы.
На третий день в Словакии вся наша дружная компания отправилась исследовать местный аквапарк Татраландия. Мне лично он понравился, хотя и чуть меньше, чем почти одноименный (люблю каламбуры) аквапарк в Казани. Во-первых, в казанском аквапарке намного более крутые горки, во-вторых, он в целом как-то побольше и поинтереснее, а в-третьих, что самое главное – в этот раз с нами не было Лобастова.
Зато под открытым небом располагался уютный бассейн — Словакию в те дни подморозило примерно до -25 градусов, вода в самом бассейне была теплой, но вокруг обильно лежал снег.
Мне запомнился момент, когда мы с Кевором пили кофе на втором этаже аквапарка, окна откуда как раз выходили на этот бассейн. Мы обратили внимание, что человек десять бегали вокруг него по промерзлой земле и с дикими воплями кидались друг в друга снежками и большими кусками льда. Мы всмотрелись в лица.
— Наши, — с гордостью заметил Кевор.
От отеля до аквапарака ехать минут тридцать, под это дело был заказан автобус. В намеченное время выхода несколько ребят опаздывало к точке сбора на ресепшне – договорились, что вся группа отправится к автобусу сейчас, а мы с ребятами догоним.
Уже выходя из отеля, я заметил чью-то зеленую сумку, одиноко лежавшую на лавке возле стойки регистрации. Кроме нас, в холле больше никого не было, женщина на ресепшене на вопрос о хозяине сумки только недоуменно развела руками. Я осторожно заглянул внутрь, нащупал там резиновые тапочки и понял, что сумку оставил кто-то из наших.
В автобусе новость о потерянной сумке была встречена недоуменным молчанием. Затем громким смехом.
Один парень из нашей группы не поехал в аквапарк и остался в отеле. Кевор позвонил ему и попросил спуститься на ресепшн, чтобы еще раз уточнить про сумку. Спустя пару минут он перезвонил.
— Витя говорит, что на ресепшене тебя ждет огромный злой мужик, который очень хотел сходить в сауну, — радостно объявил Кевор сквозь общий хохот.
— Поехали быстрее, — судорожно попросил я. Я бы честно вернул эту сумку сразу же, но до автобусной стоянки от отеля идти минут пятнадцать. Сошлись на том, что честно украденное вернется в целости и сохранности через четыре часа. Я еще раз аккуратно открыл ее и вслед за тапками нашарил там огромный пакет семечек, что навело на смутные подозрения о национальности хозяина сумки. Мде. Ладно.
Новость о запланированной поездке в аквапарк почему-то прошла мимо меня, поэтому, запустив всех внутрь, мы с Кевором и Владиславом Сергеевичем отправились покупать мне плавки. Купили. Переоделись. Закинули все вещи в камеру хранения. Зашли внутрь. Исследовали местные горки. Оценили расположение бассейнов и кафешек.
Мы шли к какому-то из дальних бассейнов, когда я резко остановился и внимательно посмотрел на Кевора.
— Кевор, а где сумка?
— Ну, ты ее, наверное, в камеру хранения положил?
— Нет. Я думал, ты положил.
Секундная пауза.
— Бл*! — мы опрометью кинулись обратно.
В камере хранения сумки не было, ни в одной, ни во второй. Мы снова ломанулись в магазин со всякими принадлежностями для беззаботного купания. Продавщица говорила только по-словацки и, по-моему, она немного испугалась двух мужиков, одетых исключительно в плавки, которые жестами пытались показать, что потеряли сумку. В конце концов, нам как-то удалось найти общий язык.
— Зеленая сумка?
— Да! — выпалили мы хором.
— А зачем вам в аквапарке сумка? — удивилась она.
Кое-как мы смогли объяснить, что нам нужно ее не купить, а найти, но она только недоуменно развела руками.
Мы выбежали в общий коридор, лавируя между уже и еще одетыми посетителями и удивленными охранниками.
— Твою мать, мало того, что я ее спи*дил, так еще и про*бал! — сокрушался я, представляя, как буду объяснять факт пропажи владельцу. Мы прочесали магазин, пост охраны, душевые кабинки и раздевалки — все безрезультатно. Я лихорадочно вспоминал, не осталась ли она в автобусе.
На входе в зал с раздевалками и камерами хранения стояла скамейка, на которую можно было присесть, чтобы разуться. На ней сиротливо ютилась наша пропажа. Я обнял ее как родную дочь.
Хозяином сумки оказался украинец средних лет, средней комплекции и весьма среднего роста (но Вите простительны такие преувеличения).
— Да фиг с ним, — спокойно махнул он рукой в ответ на мои искренние извинения. — Все, что ни делается, к лучшему. Завтра схожу в сауну, ничего страшного.
Что тут скажешь? Вроде бы я уже и не пью, но, видимо, натренированные годами навыки отпустят еще нескоро.
***
Большинство моих знакомых иностранцев — в основном студенты МГУ и ВШЭ — рассказывали, что для них основной проблемой жизни в Москве является коммуникационная, поскольку тут тяжело встретить знающего английский язык случайного прохожего. В Минске, насколько я понимаю, ситуация не лучше.
В Словакии мне предоставился шанс побыть на их месте. Подавляющее большинство словаков — как прохожих в Братиславе, у которых я спрашивал дорогу, так и работников кафе или проката (что особенно странно), не говорили на иностранных языках. Большинство указателей в городах также были только на словацком.
Ребятам, с которыми я разделил эту прекрасную поездку, наверное, было не очень комфортно, но у меня был с собой запасной козырь — как оказалось, словацкий и белорусский языки довольно похожи, так что мы друг друга вполне сносно понимали. С устной речью серьезных проблем не возникло, но могли возникнуть с письменной — все-таки у нас повсеместно используется кириллица, а белорусская латинка практически нигде не применяется. И хотя я с ней встречался крайне редко, ale ŭśio ž taki razumieju, navat kałiśći čytaŭ na joj niejkia tvory. Dy, ja ŭpeŭńeny, možna pasprabavać intyityŭna zdahadacca, kali choć kryshačku viedać matčynu movu.
В общем, знание родного языка было очень к месту. К примеру, когда я немного заблудился с разряженным телефоном где-то посреди Братиславы, а до электрички оставался час, с десятком случайных прохожих у нас происходил примерно одинаковый диалог:
— Excuse me, speak English?
— Nie.
— Может, говорите по-русски?
— Nechápem…
— Dobra, ja trochu rozumiju slovenský, — я переходил на ломанный вариант белорусско-словацкого, — dzie je hlavná stanica vlakov?
После чего они радостно кивали головами и объясняли дорогу. Такое количество человек я опросил из-за неуверенности в том, что они меня все-таки правильно поняли. Но вроде бы все указывали одинаковое направление, и спустя полчаса я таки добрался до вокзала.
Надо сказать, все достаточно доброжелательно ко мне относились и охотно шли на контакт, исключение составила только пожилая пара, которая на моей второй-третьей фразе начала спешно (в их системе отсчета) от меня уходить, что-то недовольно бурча под нос.
Мои лингвистические эксперименты начались еще в Польше. Многие соотечественники рассказывали мне, что общались с поляками по-белорусски, и те вполне сносно их понимали. Поэтому, когда я вышел среди ночи на вокзале в Варшаве (до поезда в Краков было часа три), то первым делом отправился выяснять у охранников, где поблизости можно похавать.
— Excuse me, speak English?
— Nie, — первый встреченный в подземном переходе охранник пожал плечами.
— Может, по-русски? – такая же реакция, и тогда я перешел к вроде бы проверенному варианту. – Магчыма, зараз пан мяне разумее?
Пан посмотрел на меня как на умалишенного, что-то буркнул под нос и быстро ушел. Два следующих охранника отреагировали так же.
На поверхности, казалось, все вымерло – привокзальная площадь Варшавы предстала какой-то сюрреалистической смесью Москва-сити – по плотности и качеству застройки, и Минска – по тишине и полному отсутствию людей.
Когда я уже отчаялся применить в быту родной язык, какой-то шкет попросил у меня 4 злотых. Не на водку, пан, горячо убеждал он меня, не хватает на билет на поезд, честно. Дайте мне 10 злотых, и я выдам 6 злотых сдачи, я не вру!
Вот это акция.
— Усё добра, але я не мясцовы жыхар, — сказал я. – Магчыма, ты мяне не разумееш?
— Канешне, разумею, пан! Што тут незразумелага! – символично, что первым человеком в Европе, который проявил желание коммуницировать со мной, стал местный Остап Бендер.
Я никогда не даю деньги попрошайкам. Но шкет определенно заслужил награду за облегчение моих фантомных болей по былому могуществу Великого княжества Литовского.
Честно скажу, я никогда не думал, что родной язык понадобится мне где-то вне пределов Беларуси. На обратном пути из Братиславы я ехал в местном аналоге Сапсана вместе с компахой молодых словаков, затевавших путешествие к Байкалу. Пару раз я обращался к ним по каким-то дорожным вопросам, периодически нас навещала проводница с предложением чая, кофе и десерта — было очень забавно видеть их удивленные лица, когда в конце пути я сознался, что впервые в этой стране.
Как вы уже, наверное, поняли, для меня все эти спонтанные коммуникации стали одним из наиболее ярких и приятных воспоминаний. Что уж там, в эти минуты я откровенно кайфовал.
***
На четвертый день в Словакии я решил, что сноуборд — это, конечно, очень здорово, но фиг знает, когда я в следующий раз окажусь в Европе (есть некоторые проблемы с получением визы из-за временной регистрации). Поэтому я укатил смотреть на столицу этой страны.
Путь через практически всю Словакию, от Липтовского до Братиславы, на электричке занимает около четырех часов. Из них где-то 3,5 часа в окна электрички вы будете видеть вот такие пейзажи.
Потом горы резко заканчиваются, словно страну разрезают на две неравные части — начинаются пригороды Братиславы. У меня появляется стойкое ощущение, что я подъезжаю к Минску. Внутри самого города оно только усиливается.
В общем вагоне рядом со мной ехали две словачки и семья в составе жены, ее матери, мужа и двух маленьких детей, которые нещадно вопили всю дорогу.
Угадайте с трех раз, как я понял, что эта семья родом из наших широт (в конце пути оказалось, что из Днепропетровска)?
Всю дорогу, все четыре часа пути они жрали.
Нет, я не вкладываю никакого негативного смысла в слово «жрать», то есть, не то чтобы они это делали как-то мерзко и некрасиво. Вовсе нет. Наоборот, они делали это настолько упоенно, с таким энтузиазмом и остервенением, будто в последний раз. Я бы хотел сказать, что они ели, но нет, они прям жрали.
Сначала в ход пошли какие-то оладьи. Заботливой мамой был накормлен младший сын, затем старший сын, потом муж. Потом ее мама, загадочно улыбаясь, откуда-то, чуть ли не из кармана достала огромную бадью с оливье. Точно также из ниоткуда появились столовые приборы. Оливье отправилось по семейному кругу, теряя в объемах с каждым взмахом ложки.
Словаки недоуменно смотрели на появление все новых блюд и их стремительное исчезновение в многократно воспетой на просторах СНГ бездне чревоугодия, которое почему-то приобретает особенную силу поблизости от железной дороги. Практически всю дорогу я смотрел в окно, чтобы скрыть улыбку и, черт возьми, разыгравшийся аппетит.
Сама Братислава напоминает старые районы Минска. «Евротур» я не смотрел, поэтому, если бы не Дунай и исторический центр города, то я бы об этом городе практически ничего не вспомнил.
В целом, на мой взгляд, главным плюсом Братиславы является географическая близость Вены, до которой можно добраться на автобусе, потратив всего один час и пять евро.
Меня позабавила любовь словаков к утятине — чуть ли не в каждом заведении, где я ел, большая часть мясных блюд была приготовлена из утки.
Возле автовокзала несколько опрятных молодых людей раздавали какие-то листовки. Как любой эмигрировавший белорус, я сходу влился в зарождающееся протестное движение (ладно, это ирония).
— Do you know about kommunistic regime in China?, — спросил один из них, протягивая мне листовку.
— A little bit. I have some friends from this country.
Он начал запальчиво рассказывать про китайских диссидентов, борющихся за права человека в Поднебесной и тысячами оседающих на нарах китайских тюрем. Что, вообще говоря, кощунственно в нашем просвещенном двадцать первом веке.
— No wonder for me — I’m from Belarus. I hope you know where is it.
— Of course! Belarus! Lukashenko! The last dictator in Europe! — с энтузиазмом выпалил он.
— Not only Lukashenko, — с улыбкой ответил я. — But I agree, unfortunately we are well-known only for him.
Через пять минут я зашел в какой-то пафосный ресторан (на весь зал из посетителей был только я и компашка австрийцев), чтобы до отвала наесться за двадцать пять евро чесночным супом и гигантской отбивной из телятины, запеченной с персиками.
Ресторан был достаточно фешенебелен, чтобы в меню позволить себе писать названия блюд не только на словацком и английском, но и на немецком, польском и русском. И если по-словацки было написано, что фирменное блюдо этого заведения гордо именуется «Святополк», то по-русски было предложено попробовать телятину, «запеченную с персиком Святополка».
«Бедный Святополк», подумал я, и решил взять это блюдо хотя бы из уважения к князю Великой Моравии.
Узнав, что я из Беларуси, официант тут же помянул Лукашенко, сказал, что на его памяти я первый белорус в их заведении и отправился рассказывать коллегам, как там все в Беларуси устроено.
Таким образом, я для себя вывел критерий адекватности страны, который, пожалуй, работает только для небольших государств. Так вот, страна считается адекватной, если никто не знает имя ее президента.
***
Начиная с середины июля, осада длилась почти три месяца. Несмотря на мощные фортификационные сооружения, австрийцы держались из последних сил. Шутка ли — 10 тысяч гарнизона и 5 тысяч городского ополчения против почти 200 тысяч османской армии? Одними только артиллерийскими обстрелами и саперными работами занималось большее число турков, чем было защитников внутри городских стен.
Сохранить боевой дух в таких условиях было крайне сложно. Император Леопольд I, который вошел в историю как один из самых безвольных представителей, без сомнения, великого рода Габсбургов, сбежал из города, едва османская армия замаячила на горизонте, бросив столицу своей страны на произвол судьбы. За ним увязалось 80 тысяч беженцев, часть из которых вполне могла держать в руках оружие. За пять лет до этого по городу прошлась бубонная чума, выкосив около 100 тысяч человек — чуть ли не половину жителей Вены.
Тем не менее, командир осажденного гарнизона, граф фон Штаремберг наотрез отказался капитулировать: слышал, что случилось с Перхтольдсдорфом, небольшим городком южнее Вены. Его власти приняли предложение о сдаче города, беспрепятственно впустив авангард наступающей армии в обмен на свои жизни. Турки же нарушили соглашение и вырезали все население, что было, в общем-то, в их традициях — в случае неудачного сражения османские солдаты перво-наперво вырезали всех пленных христиан, а уже потом организованно отступали. Так было и за полтора столетия до описываемых событий, в первую осаду Вены в 1529 г.
Граф обреченно смотрел, как в железных мисках на крепостных стенах подрагивает вода — в эти дни противники заканчивали рыть тоннель под стенами и закладывали взрывчатку. К началу сентября турецкие саперы взорвали несколько бастионов, в стенах образовались бреши. Истощенные австрийцы, которые уже несколько месяцев были отрезаны от снабжения продовольствием, спешно отступали с разрушенных секций крепостных стен и готовились принять последний бой на улицах старого города.
Туркам же спешить было некуда. Вену, в принципе, можно было брать на копье еще в июле, но Кара Мустафа-паша, Великий визирь, не хотел лишних жертв, за которые потом пришлось бы отчитываться в Высокой Порте перед султаном Мехмедом IV. Город, взятый в затяжную осаду, все равно рано или поздно сдастся, а на стены можно бросить умирать восставших против австрийской короны венгров, валахов, а также крымских татар — давних и верных вассалов Османской империи.
Вот уж не знаю, удивление какой из сторон было больше, когда с северо-востока вдруг показались тысячи знамен с белым орлом и серебристым всадником, преследующим противника.
Король Польский и Великий князь Литовский Ян III Собеский вел за собой союзную армию Священной Лиги, благословленную Римским папой Иннокентием XI. Под его командованием находилось войско из пятидесяти тысяч австрийских, баварских, франконских, швабских и саксонских солдат, а также почти сорокатысячная армия Речи Посполитой. К слову, среди союзников должны были оказаться и французские солдаты, но Людовик XIV, всем известный «король-солнце», на дух не переносил рьяных католиков Габсбургов, поэтому отказался прийти Австрии на помощь.
Ян Собеский успел действительно в последний момент — турецкие саперы заканчивали подготовку городских стен к штурму, и ранним утром 12 сентября Кара-Мустафа ударил по союзным войскам, не давая им выстроиться с марша в боевые порядки, рассчитывая при этом быстро смять остатки обороны Вены и затем отойти для обороны за пределы занятых крепостных стен.
Первый удар приняли на себя собранные на землях немецких княжеств наемные войска герцога Карла Лотарингского, затем в центр османских порядков врубились австрийцы, а в правый фланг вклинилась пехота Речи Посполитой — завязалась ожесточенная рубка, длившаяся не менее десяти часов.
Исход битвы решил сокрушительный удар 20 тысяч крылатых гусар Речи Посполитой в правый фланг турецкой армии, ставший одной из крупнейших кавалерийских атак в истории.
Менее, чем через три часа все закончилось — турки побросали обозы и трофеи и бежали на юго-восток. «Venimus, Vidimus, Deus vicit» — перефразировал Юлия Цезаря Ян Собеский. К концу зимы султан Мехмед IV отдал приказ задушить незадачливого Кару-Мустафу шелковым шнурком — распространенным в то время видом казни высокопоставленных лиц.
Война продлилась еще 16 лет и завершилась Карловицким миром: Османская империя потеряла Венгрию, Трансильванию и Хорватию — и на этом притязание мусульманского Востока на христианский Запад, по сути, было завершено, а битва за Вену стала одной из поворотных точек в многовековом противостоянии двух цивилизаций.
В жизни Европы начиналась новая эпоха, Франция под шумок основательно обросла территориями за счет немецких княжеств, полководческий талант польского короля поспособствовал превращению Австрийской империи в мощнейшую державу, что всего через столетие приведет к гибели Речи Посполитой.
Однако написанное выше является введением к совсем другой истории, которой я и хотел бы поделиться.
История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Однако, вполне возможно, защитники Вены сложили бы оружие до прихода союзных сил, если бы не человек по имени Юрий Франц Кульчицкий.
Также история обладает удивительным свойством обрастать немыслимым количеством легенд и мифов, но, видимо, этот мужчина, родившийся в селе Кульчицы нынешней Львовской области, действительно обладал рядом незаурядных талантов.
Подавшись по молодости в ряды Запорожской Сечи, Юрий в ходе одной из стычек попал в турецкий плен, где провел несколько лет, пока не был выкуплен белградскими купцами. Впоследствии благодаря выученному в плену турецкому языку он стал работать переводчиком в Венской Восточной Торговой Компании по линии взаимодействия Австрийской и Османской империи. Приблизительно за пять лет работы Юрий сколотил приличное состояние и в 1678 г. открыл в Вене свою компанию по торговле ювелирными изделиями, коврами и восточными тканями. Начало осады застало его внутри крепостных стен.
Вена была блокирована, и передать призыв о помощи императору не представлялось возможным. Турки взяли город в кольцо, ставка императора находилась в Линце, и о положении дел в осажденной столице там ничего не было известно.
Защитники Вены собирались оставить город и идти на прорыв — у гарнизона заканчивалась провизия, у турков было более чем десятикратное превосходство в численности солдат, а от лазутчиков, пытавшихся выйти из осажденного города, незаметно проскочить мимо патрулей турецкой армии и привести подмогу, не было никаких вестей.
Однако это удалось Юрию Кульчицкому, добравшемуся до ставки герцога Карла Лотарингского, и вернувшемуся в Вену с ободряющей вестью о близости Яна Собеского и союзных войск. По легенде, Кульчицкий прошел сквозь османский лагерь, негромко, но бодро напевая турецкие песни, а на возникающие вопросы представлялся купцом, отвечающим за снабжение армии.
Что тут есть легенда, а что правда, я не знаю, но во многих исторических документах этот человек отмечен, как особо отличившийся при снятии осады воин. За проявленное мужество и отвагу Венский магистрат подарил ему дом (нужно же было как-то заселять опустевший город).
Трофеев от спешно ретировавшихся осман осталось немерено, но после титулованных особ и знатных военачальников, как это обычно бывает, казалось, что никакой турецкой армии под городом никогда и не было. К счастью, перепало что-то и на долю непосредственных участников этих событий — нашего героя щедро одарили несколькими сотнями мешком с каким-то верблюжьим кормом. Все равно никто не знал, что это такое и что с этим делать. Благо, Юрий особо не возмущался, и местные чиновники на радостях разрешили ему открыть свое дело и пожизненно освободили от уплаты налогов.
Юрий не возмущался, потому что уже имел дело с этими мешками, пока был в турецком плену. Конечно, кофейные зерна попали в Европу намного раньше, но использовались в основном в виде лекарства — людям с головной болью из-за пониженного давления очень даже помогало.
На первом этаже своего дома он открыл кофейню с чудным названием «Под синей бутылкой», где и стал варить и продавать басурманский напиток. Вскоре однако обнаружилось, что мало кто желает пить горькую и крепкую бурду, а посетители приходят по большей части послушать байки о похождениях этого незаурядного человека.
Тогда Кульчицкий придумал добавлять туда сахар, молоко и мед — так и стал известен кофе по-венски, пользовавшийся у местных жителей огромной популярностью. Совсем скоро количество кофеен в Вене измерялось сотнями.
Чтобы нарастить обороты стремительно рванувшего в горы бизнеса, Юрий с товарищами стали подавать к кофе испеченные в виде турецких полумесяцев булочки — ну кто же не желает закусить символом поверженного врага?
Спустя почти столетие четырнадцатилетняя эрцгерцогиня Мария-Антуанетта Габсбург отправилась во Францию, чтобы стать женой будущего короля этой страны Людовика XVI. Мария не знала французского языка, не желала расставаться с привычным укладом жизни, что, в частности, отразилось на рационе королевского двора. Эти самые булочки (рогалики) в виде полумесяцев настолько понравились местной аристократии, что парижские пекарни начали массово их готовить, заменив сдобное тесто на слоеное и обычно добавляя начинку. На оригинальное название фантазии уже не хватило, поэтому получившийся десерт так и назвали полумесяцем — croissant, то бишь «круассан».
Юрий Кульчицкий похоронен возле собора Святого Стефана, главной исторической достопримечательности столицы Австрии. В 1883 г. в честь двухсотлетия битвы за Вену на фасаде одного из домов был установлен памятник галичанину в турецкой одежде и с кофейником в руках, а у его ног которого сложено турецкое оружие и мешок с кофе.
Я прочитал эту историю лет десять назад в какой-то исторической книге, а за время этой поездки столкнулся с ней аж дважды. В первый раз ее рассказала экскурсовод в Кракове, где и похоронен Ян Собеский. А во второй раз я наткнулся на ее краткое изложение в туристическом буклете, взятом на ресепшне венского хостела, где я остановился на ночлег.
Я пил кофе в кафешке при хостеле, читал знакомое повествование и в очередной раз искренне завидовал умению других народов знать и любить свою историю.
***
Соцлагерь от буржуазии отделяют всего 60 километров, что равняется часовой поездке стоимостью в пять евро. Я сел в автобус в Братиславе, а вышел в совершенно другом мире.
Ну, ребят, что сказать про эту вашу загнивающую Европу? Например, бомж, которого я встретил на улице, был одет приличнее меня. Там реально какой-то другой мир, который трудно описать словами. Я еще никогда не видел такого большого количества беззаботно улыбающихся друг другу людей одновременно. Атмосфера непередаваемо расслабленная.
В отличие от Словакии, тут все охотно говорили со мной по-английски. Кто-то заговаривал сначала по-немецки и скромно уточнял, что его владение языком на уровне «a little bit» — но этого было вполне достаточно, чтобы сносно объясняться с иностранцами.
Менее чем за сутки в Вене я оставил денег чуть ли не столько же, сколько за неделю в Словакии. Попить кофе — десять евро, перекусить — двадцать.
Впрочем, разве может быть жалко денег за непередаваемые изыски местной национальной кухни? Венский шницель, тафельшпиц с яблочным хреном, ростбиф с луковым соусом и шампиньонами, кайзершмаррн и яблочный штрудель – все это невероятно вкусно.
Наверное. К моменту моего визита в Вену австрийцы догуливали рождественские каникулы – большая часть кафе и магазинов на моем пути оказались закрыты, поэтому я позорно ел в Макдональдсе. Боюсь представить, сколько стоил бы полноценный обед в нормальном ресторане.
К слову, Макдональдс в Вене не является привычной нашему человеку сетью бесплатных туалетов – на всех стоят кодовые замки. Код печатается на чеке, соответственно, посетить данное место можно только заказав что-либо.
Сетью бесплатных туалетов в Вене является, вы не поверите, собственно, сеть бесплатных туалетов. Речь не про ублюдские кабины из пластика, которые изредка можно встретить на улицах Минска и Москвы, а про вполне себе приличные заведения для вынужденного отдыха.
Что меня еще позабавило, так это дикая (опять-таки, для нашего человека) система нумерации домов и местное метро.
Линии названы незатейливо: U1, U2, U3, U4 и почему-то U6.
Визуально кажется, что подземка в Вене достаточно протяженная, однако интервалы между станциями совсем минимальные, около полутора минут. Для любителей статистики я нагуглил: 104 станции связывает между собой линия длиной 75 км. Для сравнения, в Минске протяженность метрополитена в два раза меньше, 38 км, однако станций всего 29. В Москве — 340 км на 203 станции.
Рассадка пассажиров в вагонах не такая, как в минском или московском метро, а как в наземном транспорте. Метро прорыто совсем неглубоко – в общей сложности я проехал половину желтой и красной веток и почти всю фиолетовую, и половина этого пути была на поверхности.
При остановке двери вагонов только разблокируются, но не открываются, что в первую поездку ввело меня в секундный ступор. Благо я сразу понял, что ручки на дверях присобачены не просто так.
Потом, немного покатавшись по подземке, я понял, что открываются они только когда на платформе достаточно много людей. В остальных случаях верх берет принцип экономии энергии.
Вместо турникетов на станции установлены просто какие-то столбики, которые пищат, если проходишь мимо них, не приложив проездной билет. Чего они там пищат, я не знаю — ни вахтерш, ни полицейских на станциях я не видел. В принципе, можно было бы и не платить, но я уже не на первом курсе, поэтому добросовестно потратил 7,5 евро за суточный проездной на все виды транспорта.
Вообще, главное, на мой взгляд, что нужно знать про Вену — тут все невероятно красиво. Я, конечно, поначалу что-то фотографировал, но потом быстро понял, что у меня на телефоне нет столько памяти, сколько здесь есть архитектурных памятников.
Фотографии, сделанные на мой самсунговский тапок, не передают великолепную атмосферу этого прекрасного города, лучше приезжайте сами и осматривайте эти красоты своими глазами.
В Вене я пробыл меньше суток, и за это небольшое время нашел там только один существенный минус — мне совершенно не хотелось оттуда уезжать.
Пожив там какое-то время, наверняка можно найти больше минусов. К примеру, мне было бы не очень комфортно жить в городе, где большая часть заведений закрывается в 7-8 часов вечера. При этом, в той же Вене общественный транспорт ходит круглосуточно. Это очень круто, но куда ехать, если ничего не работает?
Как бы то ни было, я надеюсь еще вернуться в этот город.
zavarka914 
Добавить комментарий