9 мая

Я совсем немногое помню из своего детства, в частности, из начальной школы. Но вот отложилось в памяти, как в преддверии 9 мая классная руководительница предложила нам всем третьим “А” навестить ветерана.

Может, конечно, правильнее будет сказать не “предложила”, а “поставила в известность”, но таких деталей мой мозг не сохранил. Да и не очень-то это важно.

Зато запомнилось, что ветеран жил в доме на улице Яна Райниса, в нескольких минутах ходьбы от четырнадцатой гимназии, где я имел честь тогда учиться. Третий класс, читай, девять лет. Про войну я знал совсем мало, разве что в общих чертах: кто против кого и когда воевал.

Это потом я узнал истории своих родственников (а понять их смог намного позже). Мой дедушка начало войны встретил в маленьком городке в Архангельской области — в 41-м ему было только 11 лет.

После военного училища он тридцать один год отдал Советской армии, дослужившись до майора. Наверняка мог бы добиться большего, но никогда ни под кого не прогибался, ничего не клянчил и не лизал зад вышестоящим чинам. Встретите где-нибудь в книгах описание идейного советского офицера — вспомните про моего деда, прямолинейного человека, искренне отдававшего себя своему делу. Он до сих пор является убежденным коммунистом — мне не понять и не принять его идеологию, но упрямый взгляд честных зеленых глаз неизменно вызывал мое уважение.

Как бы то ни было, участия в боевых действиях он принимал. Конкретно в ту войну. Про военную операцию в Египте сейчас никто не вспоминает (согласитесь, у нас всех в принципе очень избирательная память), но мой дед после нее был представлен к Ордену за службу Родине. Правда, по вышеописанным причинам орден получил не он, а какой-то бравый вояка из Генштаба.

И если до Архангельской области немецкие войска, к счастью, не дошли, то в глухой полесской деревушке, где жил другой мой дедушка, немцы появились уже в первые дни войны. Не было тогда еще никакого партизанского движения, советская армия спешно отступала, единственным серьезным очагом сопротивления была Брестская крепость.

Чуть менее, чем за два года до этого, в деревню точно так же пришли коммунисты: СССР и Германия поделили пополам Польшу, потом провели совместный парад в Бресте, и Брестская область стала частью Советского Союза. Кого расстреляли, кого отправили трудиться на необъятные просторы новой Родины — в общем, к началу Великой Отечественной многих белорусов уже трудно было чем-то удивить.

Дедушка с бабушкой жили в соседних домах и были неразлучны с самого детства. Деда вывезли на принудительные работы в Германию. Бабушку тоже, но она смогла сбежать, вернулась в свой дом, и затем всю войну помогала партизанам.

Можно сказать, что деду повезло: он работал на какой-то фабрике, чей хозяин не был нацистом и нисколько не хотел этой войны. Он сватал за деда свою дочь и уговаривал остаться, но широкая белорусская душа рвалась в родимые места — едва Германия капитулировала, дед сорвался обратно, однажды появившись на пороге бабушкиного дома.

В общем, красивых военных историй у моих ближайших родственников нет, но красивая любовная есть. Оборваться она могла сразу же после возвращения — в НКВД деда забрали прямо с сельских танцев, вырвали из рук у бабушки. Впереди маячила перспектива загреметь на десяток-другой лет в лагеря, как и тысячам других когда-то плененных «изменников Родины».

Стоит отметить, что в любом обществе, в любое время, при любой идеологии связи решают все. Дядя дедушки был не последним человеком все в том же НКВД. Деда выпустили из застенков этой сомнительной организации через две недели, и вместо ГУЛАГа отправили работать куда-то на Урал. Хотя не сказать, что условия там были сильно лучше: жили в бараках, голодали. Германию дед потом вспоминал как рай.

Через несколько лет он  вновь появился на пороге бабушкиного дома, впоследствии так никому и не рассказав, каким образом смог оттуда сбежать. Его еще долго искали, но попробуй найди человека в бескрайних полесских болотах. Особенно когда он знает, что его ищут.

Так что, в итоге, несмотря на все перенесенные тяготы, жили бабушка и дедушка долго и счастливо, в большой и светлой любви. Когда ругались (мама говорит, что каждый день), она называла его фашистом и врагом народа, он ее — бульбовкой.

Потом, в девятом классе был экзамен по истории Беларуси, где мне достался билет про операцию «Багратион». Я воодушевленно рассказывал (всегда любил историю) про Рокоссовского, Баграмяна, Захарова и Черняховского, Минский котел и почти 200 тысяч партизан, без которых все было бы намного печальнее. Потом был великолепный курс по истории ВОВ от Дениса Николаевича Киселева в Лицее.

В Беларуси трепетно относятся к войне. Только по официальным данным, с 41-го по 45-ый год погиб каждый четвертый белорус. С учетом пропавших без вести, умерших от голода и репрессированных в послевоенное время — почти каждый третий.

Минск построен на костях, город впервые упоминается в летописях в 1067 году, но здания, чей возраст превышает семьдесят лет, можно пересчитать по пальцам одной руки. Очень странно родиться и жить в Минске и относиться без должного почтения к тем событиям и их участникам.

Наверное, поэтому в первый год своей жизни в Москве я так резко реагировал на казавшееся мне странным поведение некоторых знакомых россиян. Мне запомнилось, что как-то в общаге был какой-то праздник, я поздоровался со знакомыми ребятами, которые шли навстречу мне по коридору, и один из них в качестве приветствия кинул зигу. Я удивился и вкратце объяснил тому парню, что в следующий раз сломаю ему руку. К нашей обоюдной радости, следующего раза не было.

Некоторые мои знакомые так приветствовали друг друга — нет, они не были нациками, в общем-то, достаточно нормальные и адекватные ребята. Они делали это в шутку. Правда, за семь лет в Москве я так и не понял, что в этом веселого, но и реагировать так остро перестал.

Потом были не раз перечитанные Быков, Алексиевич, Адамович, Богомолов, Васильев, Ремарк, Экзюпери. Потом я понял, что все мы (и вы, и я) обожаем рассуждать о вещах, в которых ничегошеньки не понимаем, и навешивать ярлыки на других людей, не потрудившись хоть немного в них (и в людях, и в ярлыках) разобраться. Что великие события складываются из множества маленьких и больших историй, что на любую идею можно посмотреть с тысячи разных точек зрения. Что стремление упростить окружающий мир до черно-белого восприятия лучше всего говорит про интеллект человека.

Но это все было потом. А тогда, в третьем классе, я толком ничего не знал про войну. И так получилось, что едва ли не самое печальное свое знание о ней я вынес из той встречи с ветераном.

Честно скажу, я не помню ни его имени, ни историй, которые он нам рассказывал. Помню, что мы принесли какие-то конфеты и другие атрибуты, которые у взрослых людей принято дарить друг другу в знак почтения или благодарности.

И что я запомнил особенно ярко и отчетливо, так это убогую нищету его квартиры, тоскливую бедность, которая сопровождала закат его некогда героической жизни.

После той встречи я завалил вопросами сначала классную руководительницу, а потом и родителей. Почему ветеран войны живет в таких условиях? Почему мы вспоминаем про его существование только один раз в год? Почему, скажем, на парад деньги есть, а на достойную жизнь тем людям, благодаря которым этот парад случился, нет?

Мне было девять лет, и я вполне мог себе позволить такое искреннее удивление.

Перейти на главную

Читать другие истории

Узнать о блоге и авторе

P.S.

Пакт Молотова-Риббентропа

Контингент СССР в Египте

Бульбовцы

Операция «Багратион»

Быков

Алексиевич

Богомолов

Адамович

Васильев

Ремарк

Экзюпери

Фотография