История, после которой я перестал пить с охранниками. Для их же блага.
Окончание январских праздников — наилучшее время для того, чтобы продолжить цикл запойных историй, начатый рассказом о том, как я украл возле минского Макдональдса дерево.
Пять лет назад (сам не верю, что это было так давно) кто-то на редкость глупо составил расписание сессии третьего семестра факультета радиотехники и кибернетики. Между теорией информации и радиотехническими цепями и сигналами (если честно, никогда не знал, как правильно называется этот предмет) была целая неделя. Готовиться к рт цепям особого смысла не было, потому что экзамен ожидался наихалявнейший.
Угадайте, чем я был вынужден заниматься целую неделю?
Ну ладно, это сейчас я могу сказать “вынужден”. А в пору своей бесшабашной юности я с удовольствием пил, едва случались длительные выходные. Да, длительные — это больше суток.
— А че ты домой не поедешь? — парень с другого факультета, чье имя напрочь вылетело из головы, уставился на меня мутным взглядом. Минуту назад мы о чем-то спорили с ним в курилке. Видимо, мои аргументы ему не понравились, потому что в какой-то момент он схватил меня за горло. Меньше всего мне хотелось устраивать драку, поэтому я просто легонько поддал ему основанием ладони в челюсть. Его голова мотнулась назад, затылок выбил из стены немного штукатурки — в нашей общаге все держалось на соплях. Он удивленно покрутил головой, убрал руку и немедленно предложил выпить — в общем, с тех пор мы стали лучшими друзьями.
— Ты знаешь, сколько билеты до Минска стоят?
— Ну?
— 2-2,5 штуки в одну сторону. Туда-обратно — почти пять тысяч. К твоему сведению, это почти весь мой месячный бюджет. Если я сейчас домой поеду, то хер уеду на каникулы.
Он что-то задумчиво промычал.
— Фиг ли ты мычишь, наливай давай…
Мы праздновали успешную сдачу очередного экзамена, а заодно и чей-то день рожденья. Я толком не знал, чей. Но однозначно кого-то из Украины, потому что на праздник меня затащил Ярик, а из его комнаты, где проходило застолье, на всю общагу гремело “Ще не вмерла Украина”.
Вообще, благодаря Ярику я побывал на дне рождения чуть ли не у всех украинцев Физтеха. Еще в самом начале первого курса, знакомясь с новыми людьми и с новой для себя страной, я заметил, что у россиян неплохо так развито локальное землячество: любой иркутянин был знаком почти со всеми иркутянами в универе, смолянин — со смолянами и так далее. Кавказцев в МФТИ было очень мало, поэтому по части братания с земляками на Физтехе безоговорочно первенствовали украинцы.
У белорусов, к моему огромному сожалению, такой национальной дружности не наблюдалось. Мы все более замкнутые, что ли, более серьезные. Видимо, партизанское прошлое редко позволяет сбросить с себя налет осторожности и удариться во все тяжкие.
Лично на меня частенько удушливыми волнами накатывала ностальгия, хотелось спеть песен на родном языке, потрепаться за родину… В итоге, ассимилировать россиян оказалось проще, чем собрать толковую компанию из пьющих белорусов.
Хотя, как раз в те дни я узнал, что на Физтехе на всех курсах учится почти сто студентов из родной Синеокой. Мне были знакомы от силы двадцать. Я закорешился с каким-то международным отделом и спустя три недели поехал домой не просто так, а с дипломатической миссией, целью которой было увеличить количество их, то есть, нас, в МФТИ. Потом я подделал отчетность, за что мне заплатили чуть больше, чем планировали.
Но это было только через три недели. А в тот вечер вместе с Яриком и его запорожским земляком Диманом мы курили на коридоре третьего этажа.
В эти самые минуты по лестнице поднимался Колян. Мог ли он тогда предвидеть, что эти мгновения окажутся для его судьбы определяющими? Наверняка впоследствии он не раз проклял этот день.
Колян был образцовым охранником. Коляна нельзя было увидеть торопливо курящим возле входа в общагу — он не курил. Коляна нельзя было застать нетрезвым — он не пил. По утрам возле окошка, связывающего пост охраны с внешним миром, куда заходящие в общагу студенты торопливо совали пропуска, возвышалась не литровая “Оболонь” для опохмела, а аккуратная картонная упаковочка кефира. В общем, осознанно или нет, но Колян попирал основы профессии охранника, за что, наверное, его и подкараулило суровое возмездие. По-видимому, само мироздание пошатнулось, поставив под угрозу привычную жизнь тысяч людей — и именно поэтому Колян был обречен.
Во всяком случае, мне хочется в это верить, чтобы хоть частично спихнуть с себя ответственность за произошедшее.
— О, Колян! — обрадованно завопил Ярик. — Выпей с нами!
Вот она, точка бифуркации. Колян не знал таких слов, но, видимо, чувствовал неладное, и долго отнекивался.
— Я ж на посту, епты, — неуверенно отмахнулся он. К чести Коляна, он держался под нашим напором долгих минут пятнадцать.
— Ну одну стопочку, за День рожденья пацана! — напирал Диман.
— Ну разве что одну, — сдался наконец Колян. Мы зашли в комнату, и, поскольку там уже было человек двадцать, нашего прихода особо никто не заметил. — У кого День рожденья?
— Да насрать, — Диман подхватил со стола первую попавшуюся бутылку водки и сноровисто разлил на четверых. — Пей!
Поначалу он заметно смущался и порывался уйти после каждой выпитой рюмки. Спустя час Колян толкнул длинный тост, состоявший полностью из нецензурных слов. Спустя два попытался пожмакать кого-нибудь из стремительно разбегавшихся девчонок.
Заканчивали праздник мы где-то в семь утра в коморке у Коляна. Я и Диман слушали, как он дембельнулся из армии. Ярик беззаботно спал на кушетке.
— И я стою на вокзале, там друзья, матушка, и мне в руки две бутылки вот так дают, и я из двух сразу, епты, сразу из двух х*ярю!
— Ладно, Колян, у тебя смена через час начинается, — я понял, что пора заканчивать. — Диман, давай это тело до его комнаты донесем.
— Да подожди, епты, — Колян жестом фокусника извлек откуда-то литрушку “Оболони”. Я мысленно взвыл. Диман, наоборот, горячо одобрил эту инициативу. Я вызвался в одиночку отнести Ярика наверх, а потом к ним вернуться.
Я не вернулся.
На следующий день я проснулся от того, что кто-то тыкал в меня бутылкой пива.
— Просыпайся, епты, — услышал я знакомый голос.
Спустя два часа обильных возлияний Колян поспешил откланяться, убежав куда-то по своим охранничьим делам.
— Ярик, ты на хера его привел?
— Так он у меня до этого часа два торчал. Я надеялся, он сольется по дороге.
— Ага, этот сольется. Я, кажется, понимаю, почему он не пил, — я вздохнул. Здравый смысл подсказывал, что не стоит таким образом начинать день. С другой стороны, заняться особо было нечем, а Ярик притащил с собой оставшуюся после вчерашнего водку. — Ладно, наливай…
Следующую неделю я запомнил какими-то странными отрывками. Ну, вы же знаете, как это бывает? С утра ты собираешься похмелиться после тяжелой ночи, затем немного не угадываешь с объемами, и это неизбежно провоцирует новый виток попойки.
В какой-то момент я поймал себя на мысли, что даже просыпаюсь пьяным. По счастью, Ярик старательно поддерживал меня в эти минуты. Колян регулярно врывался в наши комнаты, чуть ли не жонглируя бутылками с пивом и водкой, тем самым раскручивая маховик запоя все сильнее и сильнее. Чаще всего мы тупо пили, но иногда на столах появлялась какая-нибудь селедка или колбаса, и в эти минуты я чувствовал себя абсолютно счастливым.
С Коляном, что логично, у нас было мало общего. Чаще всего он вспоминал о том, как было круто в армии, и тыкал в нас большим пальцем без одной фаланги, которую срезало каким-то из танковых приборов. Он заявлял, что скоро вернется в армию на контракт, но пока хочет хлебнуть вольной жизни. С особым придыханием он говорил, что собирается с первой же зарплаты снять себе девицу. Речь Коляна более чем наполовину состояла из таких оборотов, как: «епты», «ху*плет» и «я ему е*ну».
По счастью, у нас с Яриком было четкое распределение обязанностей: я разливал, а мой добрый запорожский друг брал на себя коммуникацию с Коляном. Мне повезло находиться рядом с этим удивительным человеком: уж кто-кто, а он всегда мог найти общий язык с любым собеседником. Количество историй, которые он высыпал на случайно подвернувшегося слушателя, не поддается никакому исчислению.
Ярик травил байки про себя, про Украину, про друзей и знакомых — большинство из них были плодом его фантазии. Ярик обильно философствовал — каждое новое его умозаключение неизменно противоречило предыдущему. Я любил потравить его за то, что он вечно выдумывает какую-то чушь, но все же преклонялся перед мастерством запудрить собеседнику мозг. С Яриком никогда не было скучно, и я искренне любил его за это.
Чем хороша общага — там всегда можно найти, что пожрать и что выпить. Когда у нас заканчивался алкоголь (а такое случалось часто, потому что денег почти ни у кого не было), я отправлялся в рейд по комнатам. Чаще всего получалось собрать занимательный букет из малосочетаемых предметов: полбутылки коллекционного испанского вина, целой бутылку “Журавлей”, малюсенького шкалика боярышника и пары лимонов. Так и жили, в общем.
И вот на четвертый день нашего славного застолья случилось страшное. То, к чему мы не были готовы ни морально, ни физически. В общаге закончилось бухло.
— Погнали на ФУПМ, — решительно заявил Ярик. — Там стопудово что-то найдем. Заодно и от Коляна спрячемся.
Но как спрятаться от человека, который хочет с тобой выпить? Мы сидели на пятом этаже общаги ФУПМа, допивали чей-то виски, когда вдруг рядом с нами оказался Колян и деловито водрузил на подоконник две двухлитровые «Оболони».
— Колян, как ты нас здесь нашел? — не выдержал Ярик.
— Ну так, епты, — рассудительно ответил он. — Что я вас, ху*плетов, не знаю? Меня местный охранник пытался не пустить, но я ему е*нул.
Возвращаясь в нашу общагу, мы зашли в киоск, в обиходе называвшийся “хачпалатка”.
— Серега, давай пива возьмем, епты.
— Давай. Только у меня денег нет.
— У меня тоже, — Колян решительно наклонился к окошку. — Привет! Помнишь меня?
— Помню, — досадливо отозвался продавец.
— Давай две “Оболони” двухлитровые. И сухариков тоже.
— Двести пятьдесят за все.
— Слышь, я потом занесу. Ты ж меня помнишь?
— Хорошо, — из палатки донесся обреченный вздох.
Примерно так прошла неделя.
Я запомнил седьмой день нашей попойки. Девчонки ездили в Ашан — у кого-то намечался День рожденья. Мы с Яриком выпросили себе бутылку вина, честно пообещав ее возместить, сели прямо на пол в коридоре, закурили и стали по очереди присасываться к вожделенной емкости.
— Что, все бухаете? — будущая именинница показалась из комнаты. — Хоть бы до комнаты дошли.
— Нам и здесь зае*ись, — довольно заметил Ярик. Я согласно кивнул.
— Вы хоть помните, что завтра экзамен?
— Какой экзамен?
— РТ цепи и сигналы вообще-то. Алкаши, блин, — она скрылась в комнате. Мы переглянулись.
— По ходу, пора остановиться, — заметил Ярик.
— Согласен. Давай допьем бутылку и разойдемся…
Не знаю, чего нам это стоило, но мы действительно на этом остановились. Я даже полистал перед сном учебник по РТ цепям, но перед глазами все плыло, буквы скакали из стороны в сторону, так что, я плюнул и лег спать пораньше.
Проснулся я среди ночи от того, что кто-то неимоверно громко стучал в дверь. Кто бы вы думали?
— Пошли выпьем, Серег, — Колян держался за дверной косяк, изо всех сил пытаясь сохранить равновесие.
— У меня экзамен утром, Колян.
— Да давай, немного, епты!
— Колян, я же сказал, нет.
— Да ты че, епты? Я ж тебе е*ну!
— Не е*нешь, — я покачал головой. Он недоуменно смотрел на меня. — Харэ, Колян, за*бал. Заканчивай балаган. Тебе на смену завтра. Пошли, я тебя спать заведу.
Я повел его на пост. По пути он жаловался мне на жизнь и уверял, что поедет на Кубань служить по контракту. Сменщик Коляна на посту охраны долго объяснял, почему он мудак. Колян вяло посылал его в ответ.
Экзамен я сдал на девять. Праздновать успешное его окончание я поостерегся.
Колян же, в отличие от нас с Яриком, и не думал останавливаться. Было очевидно, что рано или поздно он на чем-нибудь спалится, что повлечет за собой не самые приятные последствия.
В конце концов, один парень с моего потока заметил, как пьяный в ноль Колян торжественно справлял нужду, немного не дойдя до туалета. Услышав в свой адрес замечание, он по привычке пообещал е*нуть. Однокурсник в ответ заложил Коляна кому-то из администрации.
Видимо, далее последовал серьезный разговор, потому что следующую неделю Колян не пил. Напротив, он был свеж, бодр и подтянут. За несколько дней из-под его глаз даже исчезли характерные круги.
Жаль, эта идиллия продлилась совсем недолго.
Мы с Яриком готовились к оставшимся экзаменам — после недели перерыва они плотно шли один за одним. Сидя глубокой ночью в своей комнате с учебником по матанализу, я вдруг услышал странные звуки.
— Как эту хероту включить… — разнеслось по всей общаге. — Че, работает? Раз, раз…
Это была система оповещения, микрофон которой находился в коморке охранников. Динамики находились в каждой комнате, по ним иногда запускали плановое тестирование системы пожарной эвакуации. Случись что, охранник на посту мог предупредить об этом всю общагу.
Минут за десять Колян разобрался с этой нехитрой системой и уже более уверенным голосом произнес:
— Внимание, епты! Исполняет мой кореш!
Спустя секунду из динамиков донесся чей-то тихий скромный голосок:
— Я помню чудное мгновенье…ик, — язык полуночного любителя Пушкина основательно заплетался, — передо мной явилась… ик… ты!
На коридоре захлопали двери, стали слышны чьи-то злые голоса. Голоса матерились и долго пытались понять, что за хрень тут происходит. Наконец, кто-то подсказал, где находится рубка импровизированного радио.
К коморке на первом этаже подошло человек тридцать, заспанных, но разгневанных.
— Какого хера! — крикнул кто-то из студентов.
Оттуда вышел невозмутимый Колян и пьяный худощавый первокурсник.
— У нас утром экзамен!
— А у пацана — любовь! — развязно ответил Колян.
На том и разошлись.
— Х*йня ваши экзамены, епты! — кричал вслед толпе студентов Колян. Никто не возразил.
Забавно, что именно эта сессия оказалась для меня самой удачной на Физтехе — всего одна тройка за все экзамены и зачеты. Расчувствовавшийся замдекана Донов даже пообещал по такому поводу даровать мне на весь семестр матпомощь в размере стипендии, раз уж студент Заварин встал на путь исправления и начал учиться.
Естественно, обманул, как и во многих других ситуациях: за весь следующий семестр я не получил ни копейки, что также повлияло на мое решение перевестись на ФАКИ.
Единственная тройка у меня была по матанализу — с пересдачи. Получив абсолютно заслуженный неуд, я беспечно шел по Первомайской, раздумывая о том, что расписание все-таки составили крайне дурацки: до пересдачи опять была ровно неделя. А это значило, что где-то поблизости отчетливо замаячила перспектива вновь окунуться в ненавязчивый запой.
Коляна я встретил на улице недалеко от общаги — он шел с сумкой в сторону электрички. Я осторожно поздоровался, лихорадочно придумывая причину, по которой не стану пить. Но вместо своего обычного предложения, Колян неожиданно развел руками и заявил, что его уволили.
— Фигасе. Почему?
— Да начохраны, ху*плет этот, — махнул он рукой. — Е*нул я ему…
— Что, прям е*нул? — недоверчиво переспросил я.
— Ну. Он меня за рубашку взял, говорит, мол, че ты творишь там, на тебя студенты жалуются… Ну я чет и отпиз*ил его…
Я молча закурил.
— Поеду на Кубань, — сказал он. — В армию на контракт. Не получается ни х*я на гражданке…
Мы сухо попрощались.
Впоследствии я много думал о том, что все могло бы сложиться по-другому, не позови мы Коляна с нами выпить. Что грань между разными сторонами человека удивительно тонка, и что легче всего она смывается алкоголем…
До пересдачи у меня была целая неделя. Все это время я учил матан и проверял тетрадки у школьников из ЗФТШ.
Если вам понравился этот текст, возможно, также будет интересно:
Напились и разбили, что не понятно?
Москва (1/2): Прощание с Родиной
P.S. Если что, на фотографии не Колян, а другой охранник. Но проходная находится в описываемой тут «копейке» — общаге ФРТК — где я прожил аж три года.
UPD. Я перепутал, друзья, каюсь. Запили мы между общефизом и теорией информации, после чего продолжили пить вплоть до теормеха. Хотя, наверное, в контексте данной истории это и не очень важно.
zavarka914 
Добавить комментарий