Так получалось, что, заходя на офисную кухню пообедать, я регулярно натыкался на Петра, необъятного менеджера, ответственного за подбор персонала. Он принадлежал к той категории людей, которая была решительно неспособна есть молча.
С высоты воспитателя троих детей Петр считал себя человеком незаурядного ума и характера, но одного этого факта ему было явно недостаточно, так что он искренне стремился доказать всем непогрешимость своей точки зрения по абсолютно любому вопросу.
Стоит ли уточнять, что весь офис его откровенно недолюбливал?
Петр жизнерадостно уплетал купленный в супермаркете готовый обед. Оторвав взгляд от салата, он мигом отодвинул рядом с собой стул, приглашая присесть. Сделать вид, что я случайно зашел на кухню, было бы верхом глупости, поскольку я держал в руках тоже купленную в супермаркете еду.
Я вежливо поздоровался и, надеясь на лучшее, присел рядом. Примерно минуту за столом царила тишина, нарушаемая только звуками работы внушительной челюсти Петра.
– Я вот сегодня сына в школу завозил, – начал он.
Я мысленно взвыл и принялся ожесточенно терзать стейк из свинины. Надо отметить, что был у Петра и один существенный плюс: ему нужен был не столько собеседник, сколько слушатель, так что во время очередной проповеди этого непризнанного гения от меня обычно требовалось только невпопад кивать.
– И перед тем, как выйти из машины, он у меня спросил, в чем смысл жизни, – Петр проглотил здоровенный кусок курицы. – Представляешь?
– И что?
– Да ему только девять лет! Я об этом не то что в девять, я и сейчас особо не задумывался.
– Ну это нормально, что дети умнее своих родителей, – подколол я его.
– Я ему пообещал вечером ответить, – не услышав меня, продолжил Петр. – Теперь думаю, что сказать. Вот я утром читал Комсомолку, там была статья. Называется “Увидеть Париж и умереть”, и в ней рассказывается про парня, у которого обнаружился рак мозга в последней стадии. И вот, на исходе своих дней он отправился в столицу Франции, чтобы перед смертью исполнить свою давнюю мечту – увидеть Эйфелеву башню, – увлеченно рассказывал Петр, наминая за обе щеки рыбный салат.
– И как, увидел? – безразлично спросил я.
– Нет. Прикинь, потерял сознание в метро, пока ехал к ней. Потом пару дней провалялся в местной больничке и там же умер. Вот так вот. Вот на этом примере хочу объяснить сыну, что смысл жизни – в мечте, что надо стремиться к ее достижению не смотря ни на что.
– А сам-то ты как считаешь? – Петр не особо походил на романтика, поэтому из его уст такое умозаключение звучало не слишком правдоподобно.
– Я считаю, что смысл жизни заключается в получении удовольствия. Вот чтоб можно было не работать, ничего не делать, а все иметь, что хочется. Но детям, наверное, не стоит это говорить.
– Это тебе надо в норвежскую тюрьму.
– А что там? – живо заинтересовался Петр.
– А ты не знаешь? – удивился я. – Это же лучшие тюрьмы в мире. Условия как в пятизвездочных отелях. О, я уже вижу, как лихорадочно заблестели твои глаза. Остынь, ты все равно не понимаешь, какого это, у вас в Минске наверняка нет ни одного нормального отеля.
– В Минске-то есть, но я из Кобрина. У нас точно нет, – развел пухлыми руками Петр.
Скрипнула дверь, и на кухню зашел Павел, наш менеджер по продажам, вяло поздоровался и присел в углу, хмуро попивая кофе.
– Пашка, вот ты как думаешь, – Петр нашел себе новую жертву. – Вот смысл жизни, он в мечте?
– Нет, – буркнул тот с видом человека, который не очень хотел отвечать на дурацкие вопросы.
– А в чем? – Петр и не думал сдаваться. По своей решимости выбивать из людей правду он бы более органично смотрелся где-нибудь в подвалах гестапо, а не в стенах простенькой фирмы по продажам холодильников. – Может, в деньгах?
– Нет, точно не в деньгах, – криво усмехнулся Павел.
– Хреновый из тебя сейл, Паша, – вставил я свои пять копеек.
– Я думаю, что смысл жизни в детях. В продолжении рода, – Паша помолчал, а потом неожиданно проникновенно добавил, – чтобы вот, когда я умирать буду, было кому стакан воды принести.
Он одним глотком допил кофе и резко вышел за дверь.
– Ага, а потом сын у меня спросит, откуда эти дети берутся, – Петр, казалось, и не заметил его отсутствия, – Не, нафиг все эти темы. Да и, тем более, при чем тут смысл? Это просто естественное природное желание. У меня трое детей, я знаю, о чем говорю…
Через час в большой переговорке собрались все неравнодушные к обретению подрастающим поколением смысла жизни.
– Слушай, ну что за ересь, ну какие мечты могут быть у ребенка? – дизайнер Костя бурно оспаривал мнение Петра. – Вот ты в детстве о чем мечтал?
– Не помню уже точно… – Петр впервые на моей памяти о чем-то говорил неуверенно. – Вроде космонавтом стать. Или летчиком.
– Вот! А стал менеджером! В конечно счете все детские мечты заключаются в том, чтобы вырасти. А взрослые, наоборот, в том, чтобы вернуться в детство.
– Это еще почему?
– А потому. Вот возьми какую-нибудь сказку или мультик там детский… Во, Простоквашино! Вот ты знаешь, как должно закончиться Простоквашино?
– Ну?
– Дядя Федор вырастает и сталкивается с реалиями взрослой жизни. А он же к ней ни фига не подготовлен! У него же в жизни были-то только кот, пес, почтальон этот странный, коровы какие-то, родители чокнутые… В итоге: армия, долги, случайный залет какой-нибудь девицы… Потом он осознает, что разговаривает с животными, а это же шизофрения! Ну и заканчивает жизнь, болтаясь в петле.
Все пораженно замолчали.
– Поэтому, не может смысл жизни быть в исполнении мечты. Потому что они, во-первых, непостоянны, а во-вторых, не всегда приносят радость, – отрезал Костя.
– Ну а в чем, по-твоему?
– В творчестве и искусстве, – так же категорично заявил он, – потому что это единственное, что отличает нас от животных и от бактерий там всяких.
– А я уверена, что смысл жизни в любви, поправляя прическу, – скромно заметила секретарша Инна.
– Вот еще! – фыркнул программист Марат, – я вот считаю, что в жизни нет вообще никакого смысла.
– Ну в твоей, может, и нет, – обиженно возразила Инна. – Потому что тебя никто не любит. А в моей есть.
– Тихо-тихо, – замахал руками Петр. – Фиг с ней, с истиной, давайте придумаем, что мне ребенку говорить.
Мы так и не пришли к консенсусу. Когда, казалось, до решения осталось совсем немного, мимо переговорки прошел генеральный директор, сунулся внутрь и спросил, что происходит. Выслушав проникновенную речь Петра, он покрутил пальцем у виска.
– Ну офигеть! Я им зарплату плачу, чтобы они работали, а они тут смысл жизни ищут. Валите-ка на рабочие места!
Все, недовольно ворча, начали нехотя расходиться.
– Михаил Геннадьевич, ну а все-таки, – выходя из переговорки, требовательно произнес Петр, – вот Вы, как генеральный директор, точно должны знать.
– Конечно, знаю. Ваш смысл жизни, ребята, заключается в том, – господин Лесин сделал многообещающую паузу, и все послушно затаили дыхание, – чтобы не опаздывать на работу и выполнять KPI. Вы для начала хотя бы с этим справляйтесь, а потом уже претендуйте на что-то большее.
На следующий день я аккуратно приоткрыл дверь в столовую, пытаясь сквозь узкую щелку увидеть, сидит ли за столом Петр. Его там не было. Ощущая неимоверный прилив жизненных сил, бодрости и энергии, я решительно зашел внутрь.
– Я вот что думаю, – Петр стоял сразу за дверью и неистово разрывал зубами бутерброд. Я обреченно вздохнул.
– Все эти вопросы, они ведь только мешают жить нормальному человеку. Чем больше думаешь, тем меньше продуктивность. Столько всего можно придумать и наговорить, что аж голова разрывается.
– Ну так сказал бы ему, что смысл для каждого свой. Что универсальных ответов вообще не бывает.
Петр снисходительно посмотрел на меня.
– Я сказал, чтобы он не забивал себе голову всякой ерундой. Вот я никогда не задавался всякими идиотскими вопросами и вырос счастливым человеком.
– И что он ответил?
– Спросил, что такое счастье.
– Так взорви ему мозг совсем, – я рассмеялся, – скажи, что подлинное счастье заключается в обретении смысла жизни.
Петр странно посмотрел на меня, проглотил остатки бутерброда и быстро вышел за дверь. А я со спокойной душой принялся за свой обед, зная, что сегодня никто не будет меня отвлекать пустой болтовней. Хотя для кого-то это целый смысл жизни.
zavarka914 
Добавить комментарий